Отек на виске после операции

Наверное, путь к пластическим операциям у всех начинается одинаково: недовольством какими-то частями своего тела и желанием их исправить… Я не была исключением и очень хотела что-то сделать со своими, как я их называла, «собачьими» глазами.

Я была на консультациях у разных пластических хирургов, и последним из них был Валерий Викторович Павлов — по наводке подружки.

Однажды утром я проснулась и подумала – а, поеду! Приехала на Гороховую без всякой записи, заплатила за первичную консультацию и поднялась на 6 этаж. Павлов оказался очень конкретным живым человеком — без лишней лирики, но очень задорно и понятно обсудил со мной план предстоящей операции, выписал мне бумажку с рекомендациями по подготовке к ней и ценами и отправил меня восвояси. Я решила долго не тянуть и записалась на конец месяца.

Сдала анализы и в спокойном режиме начала ждать дня операции. Почему-то я совсем не нервничала — было только дикое почти детское любопытство: а что будет? А как будет? И конечно же еще была моя главная паранойя -нормальные люди перед операцией беспокоятся о том, чтобы все прошло нормально, чтобы результат получился тот, что ждали, а я боялась какой-нибудь нелепой смерти под наркозом — навроде как если начнется вражеская бомбежка или стихийный пожар и меня не успеют вытащить. )) Кстати я помню, как рассказывала про эту свою придурь медсетре и анестезиологу лежа на столе в ожидании, когда подействует наркоз… Они смеялись и сказали, что меня, если что, будут спасать в первую очередь. )) Но, я забегаю вперед.

Перед операцией я умудрилась заболеть, и дату пришлось переносить на неделю. Я лечилась изо всех сил и чуть ли не за день до новой даты все-таки вылечилась. Фуууух… Успела! Итак — на Гороховую я прибыла к 14.00, как мне и было назначено. Сначала пришла сестра и мы заполнили договор. Потом пришел анестезиолог и мы поговорили о моих возможных болезнях и аллергиях, а я все ждала что вот сейчас появится пластический хирург Павлов и жизнь завертится — умеет он создать мини-вихрь позитива вокруг себя. Так и вышло — он примчался, утащил меня фотографироваться перед операцией, потом повел стричь и делать разметку, что-то без умолку рассказывал и я сама начала смеяться и рассказывать ему анекдоты…
— Один пластический хирург спрашивает другого: Коллега, а вам какие женщины нравятся?
— Мне? Которые хорошо отслаиваются и мало кровят! ))
Мне выбрили маленькие участки в волосах над линией роста волос где, предполагалось, будут разрезы для эндоскопа — один посередине надо лбом, два по бокам и еще два в височной области — по одному с каждой стороны соответственно, это для эндоскопической подтяжки бровей.

Сделали разметку. Волосы собрали в хвостики и я стала похожа на Пеппи Длинныйчулок. Я хотела это сфотографировать, но медсестра увлекла меня в операционную и я недоуменно успела подумать: «Как? Уже?» Очень хочется сказать спасибо всему персоналу, который работал со мной — очень милые, заботливые и чуткие люди. Меня уложили на стол, накрыли одеялом, а потом я отвернулась, потому что не люблю смотреть, как в меня втыкают иголки. В вену на руке в области запястья сбоку мне ввели иглу от капельницы, и по венам побежал холодок. Засыпая, я еще разговаривала с медсестрой и анестезиологом, а потом объявила: «Ну, вот сейчас я, кажется, засну». И потом уже очень смутно помню, как помогала переместить меня в палату и, кажется, даже требовала вторую подушку — не помню зачем – потом, опять же, анестезиолога. Что-то он мне говорил или спрашивал, но мне ужасно хотелось спать и немножечко знобило. Он сказал, что это от наркоза и скоро пройдет, и я опять заснула.

Когда я проснулась, болела голова и слегка подташнивало. Ко мне еще заходил Валерий Викторович Павлов проверить мое самочувствие и попрощался до завтра. Потом пришла совершенно чудесная девочка-медсестра Мила — ее имя я почему-то запомнила – возможно, потому что основную часть времени, что я была в сознании, возилась со мной именно она. Она показала мне кнопку вызова, а потом носила мне чай, заходила проведать, под утро принесла кетанов — от укола я отказалась. Не знаю почему — не люблю их и все. Кстати проснулась после операции я уже с синяком под глазом и легким отеком. На голове у меня была повязка как у Шарикова из» Собачьего сердца», дико тянуло и ломило виски и в целом весьма чувствительно болело все.

Около 4 утра болеть стало совсем сильно, и Мила принесла мне Кетанов снова. К слову -есть мне не хотелось вообще, я кое-как за это время съела полконфеты, которая валялась у меня в сумке, и мандарин. Есть тоже было неудобно и больно — рот не открывался, отдавая болью в виски. Наутро синяки были уже под обоими глазами, да и сами глаза начали заплывать. Павлов прибежал ближе к половине одиннадцатого, отвел меня в перевязочную, где собственно и сделал мне перевязку, заодно осмотрев меня. Мы похохотали над моим внешним видом и выдвинули теорию о том, что инопланетян не было, а просто были свежепрооперированные женщины, которых по ошибке и приняли за инопланетян. )) Я именно так и выглядела — каска а ля Шариков и темные пятна вместо глаз. Потом я попрощалась с доктором до следующей перевязки — она была назначена через 4 дня в связи с выходными, которые наступали, и последующим праздником 8 марта (операция была 5-го) — и пошла собираться в палату: за мной уже приехали. К вечеру отек стал еще сильнее и страшно болели виски — почему-то они болели сильнее остальной головы. Я начала мазать синяки траумелем и принимать драже Траумель. Так же мне был прописан Аугментин-антибиотик.

На утро второго дня я не смогла открыть глаза. Они отекли до такой степени, что их пришлось открывать пальцами. Это было ужасно. Но чуть позже один глаз уже видел и второй тоже приоткрылся ближе к вечеру. Синяки были устрашающими. Лицо тоже отекло, и я была похожа на избитую калмычку. Первые дни я пила кетанов, ибо не видела смысла терпеть боль, хотя она была не смертельная, но все-таки достаточно чувствительная и неприятная.

Третий день ознаменовался тем, что у меня отекли щеки и туда же сползли синяки. Я стала похожа на щекастого хомяка и младенца одновременно. Только с синяками. На 4 день подбородок сравнялся с щеками, но глаза начали медленно, но верно отходить — я уже видела их кроваво-красные белки. Зато надулся рот, и губы стали как у грудничка — такой же присоской — рот закрыть до конца не получалось. Морально мне было очень тяжело терпеть все это, хотелось сесть и заплакать. Я устала от уродства, устала пухнуть и день ото дня становиться только страшнее. На мое счастье, дома мне оказывали всяческую поддержку — это утешало. Я хочу так же сказать спасибо всем девочкам на форуме, которые поддерживали меня в этот непростой для меня момент — я очень нуждалась и в вашей поддержке тоже. Были и хорошие моменты – синяки быстро проходили, и уже почти ничего не болело.

На пятый день у меня была назначена перевязка. «Оо!» — сказал пластический хирург Павлов, когда увидел вместо меня щекастого кулацкого ребенка с повязкой на голове, подбитыми глазами и синим подбородком. В голове почему-то промелькнули строчки из какой-то дурацкой песенки: «Я ехала домооой…..Напи….дила зернааааа….”(скорее всего из-за слова кулацкий). «Между прочим, это вы со мной сделали!» — засмеялась я. Знаете, у него есть такая манера — быстро искоса поглядывать, чуть наклонив голову набок, как воробушек. )) Поглядывая на меня таким воробушком, пластический хирург Павлов сообщил, что первый раз видит такой отек от эндоскопической подтяжки лба. Пока мы снимали повязку, были выдвинуты несколько теорий причин такого отека, а сошлись мы на том, что щекам все-таки мешала моя каска – и, кстати, действительно, к вечеру того же дня мои щеки сдулись. На лбу у меня еще остался пластырь — он закрывал весь лоб и виски — его мне обещали снять через день. А в пластический хирург Павлов посмотрел на меня и с видом Деда Мороза и добавил: «И тогда я разрешу помыть вам голову!» «Господи, доктор, это просто праздник какой-то», — засмеялась я и поехала домой.

Отеки на щеках сошли, оставив вместо себя большие черные синяки по бокам подбородка и рта — в темноте я была похожа на вампира, перемазанного свежевыпитой кровью. Но синяки меня не смущали, я уже говорила об этом. Под глазами их становилось все меньше и в целом все мое лицо, кроме носа, приобретало характерный желтый оттенок. Ничего не болело, только иногда тянуло лоб и виски под пластырем. Но все когда-нибудь проходит, как говорится, сняли и пластыри. Валерий Викторович Павлов, со свойственным ему юмором, который не мог не заражать, обсудил со мной мой внешний вид, отлепил бесивший меня пластырь и сказал, что все — голову мыть можно, а швы снимем в понедельник, то бишь через 4 дня. Я вышла из перевязочной и поскакала к зеркалу — я ведь не видела свой лоб со дня операции и почему-то ожидала обнаружить на его месте горб синего цвета. Ничего подобного. Лоб был чистый и гладенький – правда, липкий после пластыря. Конечно, небольшой отек присутствовал, но он ничего особо не портил, и разгладились абсолютно ВСЕ морщинки. На самом деле, то, что я увидела в зеркале (даже со всеми этими синяками красными глазами и отеками), мне понравилось. Довольная, я помчалась домой. Беспокоили меня теперь уже только отекшие верхние веки — они нависали над глазами, и я нервничала из-за этого. Например, мне периодически казалось, что веки никогда не расправятся и, наверное, мне недостаточно высоко задрали брови. На самом деле, я думаю, что я к тому моменту уже просто очень долго просидела дома, а от ничегонеделанья я резко тупею. Чувствительность лба и некоторой части головы над ним частично атрофировалась.