Мама пришла к отеку
Ковид — не приговор для поколения 65 плюс, как бы не стращали стариков чиновники от здравоохранения, на период эпидемии запирая их по домам. Это просто оказалось удобно — ограничить в правах старшее поколение и не расходовать на «отработанный материал» медицинские и социальные ресурсы.
Люди, сколько бы им лет ни было, хотят жить, и они нужны родным и близким. Личная история нашего коллеги журналиста Бориса Юнанова о том, как борьба с вирусом становится смыслом жизни всей семьи, о счастье найти неравнодушных врачей, о мужестве и воле своей 80- летней мамы, которая наперекор «неизбежным обстоятельствам» вышла победителем из схватки с вирусом.
…Я до сих пор не могу понять, где и когда мама могла подхватить эту дрянь. Она стойко выдержала домашний карантин — апрель и май. Скорей всего, зараза проникла в нее в начале июня — когда мэр Собянин разрешил эти первые прогулки пенсионерам — «дышать свободно, через день». Потом, в больнице, маме многие говорили: «Это все лифт. Не надо было сразу из квартиры — и в лифт. Там же в лифте вся эта зараза — заходите, нажимаете кнопку вниз, и вся эта зараза сразу сверху оседает на вас». Наверное, мама совершила ошибку многих московских пенсионеров — надевала маску при выходе на улицу, а не сразу — выйдя из квартиры, как завещала нам умница Анча Баранова. Хотя тут и маски вряд ли достаточно. Лучше бы прежде чем зайти в лифт — побрызгать внутрь основательно санитайзером. (что я лично кстати и делаю до сих пор). В ночь на 11 июня маме стало плохо — острая боль в левом боку. Приехала Скорая, вколола обезболивающий укол. На всякий случай замерили уровень кислорода в крови — 98, норма. Уехали. Утром — снова приступ. Нестерпимая боль. Снова приехала Скорая. Врач предположила: Почечные колики — давайте отвезем в больницу, готовы? Везите, сил нет это терпеть — ответила мама. Отвезли в 20-ю горбольницу , обычную, не ковидную. Сразу же сделали массу анализов и исследований. Узи кишечника ничего не выявило. ЭКГ- норма. Предварительный диагноз — дивертикулит. «Будем лечить» — сказал врач. — В понедельник — колоноскопия». Тем не менее во вторник маму неожиданно выписывают. «А тут со всеми так » — ответила мама на мой вопрос, почему вдруг так скоро и споро. Тут уже закрались первые сомнения. Я встретил маму в респираторе и перчатках и привез домой. потом смотрел выписной эпикриз: анализы крови при выписке — плохие, а главное, что смог понять — обнаружены зачаточные воспалительные процессы в легких. Теперь, задним числом, я понимаю: маму быстренько выписали, чтобы не брать грех на душу, общая клиническая картина врачам уже была ясна — но больница-то — не ковидная, лечить нечем, пока нет явных симптомов, лучше пациентку выписать… Covid-19 — хитрый вирус. За время инкубационного периода он выискивает слабые места в организме и в час Х атакует их . У мамы в последний год были проблемы с кишечником…Ковид нанес по нему первый прицельный удар, спровоцировав кровотечение в верхних его отделах. А потом уже преспокойно занялся своим любимым делом — легкими. … Первые всемирно известные симптомы появились через сутки после выписки из больницы: температура, сухой кашель… Но еще — диарея и рвота. Причем рвота — как реакция на любую еду и любое питье. Первый же тест на ковид оказался положительным. Участковый врач тем не менее не находит повода для тревоги — легкие тщательно прослушаны, хрипов нет. Давайте лечить дома: прописаны антибиотик — азитромицин и арбидол. Но ничего не помогает. Иногда температуру удается сбить парацетамолом — но это временное облегчение, к вечеру снова озноб и 38… На 10-й день в разговоре с мамой я слышу у нее одышку. Звоню по мобильному участковому врачу: «Любовь Петровна, мне не нравится мамино дыхание, очень Вас прошу — послушайте ее снова». Врач тут же идет навстречу: «Хорошо, сегодня же приду к ней снова — делайте вызов». Через полтора часа от нее звонок: «Я у ваших. Мне не нравится дыхание Вашей мамы. Выписываю направление на госпитализацию». Приехала Скорая: «А чего вы истерите? Ну подумаешь температура. Лечитесь дома». И — уехали. Еще через час звонит 87-летний отец — у него тоже поднялась температура. Он сбивает ее парацетамолом. И — все. На следующее утро — у него никаких симптомов. Удивительно… Но маме все хуже. Одышка нарастает. Я снова вызываю Скорую. Но Скорая снова не видит оснований для госпитализации — и везет маму на КТ в одну из близлежащих поликлиник, переоборудованных под КТ-центр. КТ показывает 25-процентное поражение паренхимы легких. Маме не выдают результаты исследования и — предлагают топать ножками домой: 25 процентов? Ерунда! Лечитесь дома, вот вам препарат — Цефтриаксон колитесь им амбулаторно, поправитесь. Я тут же звоню участковому врачу. — «Они с ума сошли! Кто тут будет делать уколы амбулаторно? Некому! Да и запрещено это!» Участковый врач снова вызывает Скорую. Та приезжает, врач открывает все окна в квартире — читает длинную лекцию о пользе свежего воздуха: «Зачем вам в больницу? Вы дома лежите одна, а там подхватите заразу какую-нибудь — вам это надо?» Родители напуганы. Скорая уезжает… И тогда я понимаю что это у них установка такая — пускать в ход все ораторские чары, всю силу убеждения, лишь бы пожилых людей с ковидом в больницу не класть. Я звоню в диспетчерскую Скорой помощи и грозным тоном буквально уже требую снова прислать Скорую по означенному адресу. Приезжают. Снова длинные переговоры. Но тут же от них мелькает предложение — отвезти в 24-ую больницу. У меня в распоряжении 10-15 минут. Я знаю, что флагманы антиковид-медицины в Москве — это Коммунарка (Денис Проценко), 52-я больница (профессор Царенко) и 67-ая (Шкода Андрей Сергеевич). Как быть? Звоню последнему — была не была. «24-я? Очень хорошая больница, там очень хороший главврач, я его знаю…Кладите маму, даже не думайте». При поступлении в стационар у мамы уже 40-процентное поражение легких — ковид за сутки, незаметно так, сожрал еще 15 процентов. Первый курс лечения: препарат «Калетра», уколы антитробозного Клексана в живот и оксигенотерапия. Проходит 4 дня. Улучшения нет. На пятый день — резкое ухудшение. КТ показывает уже 72-процентное поражение легких. Сатурация падает до 80. Маме 81 год. Весь мой горизонт закрывает огромная сине-черная туча — и начинает медленно наползать на меня…
Врачи вводят в бой тяжелую артиллерию — Фавипиравир. Японский препарат против гриппа. Правда, буквально на днях сами же японцы усомнились в его эффективности. Зря. Это слово — Фавипиравир — я до конца своих дней буду произносить как Аллилуйя, Аригато, годзаймас! — великая японская нация. Фавипиравир мощной свиньей вклинился в стройные ковидные ряды и посеял в них смятение и растерянность. Но это — мощный препарат, стандартная доза — 12 таблеток, масса побочных эффектов, не случайно пожилым его рекомендуют применять с осторожностью. У мамы резко участился пульс, сознание помутнело, ее перевели в реанимацию… Это был вечер 3 июля. Утром 4-го у мамы случился сосудистый криз, «Горячая линия» выдала информацию: «состояние крайне тяжелое, сознание спутанное, хроническая ишемия сосудов головного мозга, гипертония 2-й степени»… Все… Начинают поднимать наверх все мыслимые болячки, чтобы на них все списать… Что делать? К чему готовиться? Ты бессилен на что-либо повлиять. Ты — ноль, полный ноль… Как зовут того безымянного врача-реаниматолога (или бригаду врачей), который занимался мамой весь день 4 июля. Я обязательно постараюсь узнать его имя. Сказать, что он профи высшей пробы— это ничего не сказать. Он — Бог. Он каким-то непостижимым образом сумел примирить мамины дряхлые сосуды с фавипиравиром, стабилизировать сердечно-сосудистую деятельность и остановить разрушение паренхимы легких — отрицательная динамика сошла на нет. К вечеру 4-го сатурацию подняли до 92, пульс вошел в норму, как и температура. Всего мама провела в реанимации неделю. На пятый день ее пребывания там оператор «Горячей линии» вдруг выдал: пациентка переведена на ИВЛ. Это звучало как приговор. Почему? При сатурации 95 — ИВЛ? Но, к счастью, все оказалось не так. Операторы Горячей линии позволяют себе проглатывать буквы: не ИВЛ, а НИВЛ, с проглатыванием буквы Н, то есть Неинвазивная ИВЛ, то есть банальная кислородная маска… Но из-за этого проглатывания близким и родственникам легко ведь получить инфаркт. Операторы Горячих линий остающихся ковидных госпиталей — пожалуйста, думайте об этом! Постреанимационный период занял еще 10 дней. Успех Фавипиравира закрепил антибиотик Колхицин (Колхомицин). У мамы оказался сильный организм. И сильная воля к жизни. Я всегда знал, что она, несмотря на возраст, еще очень молодая… А еще мы молились за нее изо всех сил, и не отдали ее на растерзание этому страшному вирусу. Маму выписали сегодня, 24 июля, она провела в больнице почти месяц. Всех экс-больных Ковидом развозит по домам микроавтобус. Мама приехала домой и весь день проспала. Впереди — две-три недели восстановления. Как минимум. И, конечно, ей надо на свежий воздух. Друзья, у кого есть пожилые родители, постарайтесь внушить им, хотя это и очень трудно, — надо быть осторожными, этот вирус никуда не ушел, и долго еще не уйдет. Надо привыкать жить в новой реальности. Дабы избежать вот этого ненастного бессонного июля 2020-го года, который выпал на мою долю…
Отдельные слова благодарности тем кто помог и поддержал. Моя безграничная признательность главврачу 24-й ГКБ Григорию Владимировичу Родоману -низкий поклон Вам и врачам вашей больницы! Они совершили чудо, в которое я, признаться, в какие-то моменты уже и не верил. Отдельная благодарность замглавврача 24-й ГКБ Антошечкиной Марине Анатольевне — за отзывчивость и чуткость! Огромное спасибо моей семье, всем друзьям, кто вместе со мной молился и верил. Берегите себя и близких, друзья!
Нашли опечатку в тексте? Выделите её и нажмите ctrl+enter
Источник
Я медленно пошел, и мама сразу же сказала: Подожди. Я с тобой. Только ради тебя.
Она вышла из раздевалки и, краснея пошла рядом со мной. Клитор возвышался над галочкой трусов, как вишенка на торте. А над клитором была корона из черных волос. Я был доволен.
Мама постоянно стеснялась и краснела до ушей. Окаймление трусиков натирало и давило ей на основание клитора, и он постоянно увеличивался. Скоро посередине трусиков начало расплываться пятно, но маме явно было уже все равно.
Я сказал: Мама, ты супер. И очень красива. И улегся загорать так, чтобы было видно маму.
Мама же, явно заметив пятно от собственных соков, села в прибой. Скоро какой-то проходящий мужчина захотел с ней познакомиться, но мама с ним быстро попрощалась и чтобы от него оторваться, позвала меня купаться. Купаясь, я ей сказал: Вот видишь, к тебе уже мужики липнут.
Мама смущенно пробормотала: Да… я едва от него оторвалась.
Когда мы шли к машине, мама уже не так краснела, и даже немного привыкла, но клитор так набух, что даже немного нависал над трусиками.
Вот видишь, все не так плохо — сказал я.
Мама сказала: Да, ты прав. Я стала слишком стеснительна. Мне даже понравилось.
Еще бы, подумал я.
Я сказал маме: Твою стеснительность нужно лечить. Мама же в ответ только хихикнула.
Мне надо в туалет. — Сказала она, когда мы подходили к машине.
Я пойду вон в ту рощу. Посторожишь?
Хорошо — Сказал я, и пошел за ней.
Прошла на полянку и сказала: Отвернись. И смотри, чтобы никто не прошел.
Я же ей решительно ответил: И не подумаю. Твою стеснительность нужно лечить. Ты писай, а я буду смотреть. И если кто-то пройдет, то пусть видит, как красивая женщина писает.
Мама посмотрела на меня в замешательстве и тихо сказала: Я не смогу: Мне неудобно.: И потом ты мой сын.
Я нахмурился и строго сказал: Опять это неудобно. А ты постарайся. Сын не сын, а писать надо.
Мама молча приспустила мои недотрусики и присела.
Я присел прямо перед ней, и уставился на открывшуюся мне картину. Вагина раскрылась ходом вглубь, по краям свисали половые губы. Клитор, набухший и раздвинувший свой капюшон, нависал над всем этим великолепием, большой как никогда. Струя хлынула прямо мне между ног. Через несколько секунд струя внезапно прекратилась, мама дернулась как от удара тока, потом струя опять хлынула, а потом опять прекратилась, еще внезапнее, чем раньше, мама закрыла глаза, потом снова ударила струя. И так еще несколько раз. Под конец мама застонала. Еще полминуты посидев на корточках, она с извинением в голосе сказала: Давно хотела в туалет. Потом она вынула салфетку, вытерлась, надела трусики, и мы пошли к машине. Я, конечно, понял, что она испытала оргазм, а вовсе ей не ‘давно хотелось’.
Когда мы ехали домой я попросил ее остановиться около магазина и купил там детский горшок.
Мама даже не спросила меня, что я купил. Она была очень задумчива.
Когда мы приехали домой, я вынул горшок, поставил его посередине гостинной, и сказал: Теперь тебе надо ходить в туалет только сюда.
Мама возмутилась: Это уже слишком. Я все понимаю, но…
Я перебил ее: Ты что хочешь всю жизнь остаться вечно стесняющейся женщиной, которая даже боится сходить, когда ей надо в туалет? Это будет для тебя тренировкой.
Мама покорилась и замолчала.
Через два дня, я купил в строительном магазине замок и цепь, и обмотал ими туалет. Также я прикупил ведро с крышкой.
Теперь мама возмутилась по-настоящему.
Я же решительно сказал ей: Мама я знаю, что для тебя лучше. Если ты меня любишь, ты меня послушаешь. Писать будешь в горшок, а какать в ведро. Горшок ты можешь выливать в раковину, а ведро я буду выливать вечером в туалет.
Мама немного посердилась для виду, но потом успокоилась.
Проходя по своим делам по гостинной, я часто видел, как с шипением писает, или с натугой какает мама. Иногда я даже останавливался посмотреть. Она же, каждый раз краснела, когда я пристально смотрел на то, как она опорожняет свой кишечник.
Теперь я постоянно видел, как она ходит в туалет. Пару раз я пресекал попытки бунта и ‘решительные отказы’ от ‘этого разврата’. Но под конец мама привыкла.
Через еще неделю, я получил затычку для попы, которую я заказал по интернету.
Опять запаковав в коробочку, я подарил ее маме.
Мама уже ожидала подвоха, потому вскрыла коробку с опаской.
Что это такое?
Затычка.
Затычка?
Затычка для попы. И смазка к ней.
Ну знаешь ли, ты себе слишком много позволяешь!
Это очень полезно для женской сексуальности и для женской половой системы. Носи ее каждый день.
Мама промолчала. Но носить затычку стала. Я часто видел как она, переодеваясь вынимала затычку или, смазав анус, вставляла ее.
Однажды она пукнув извинилась, а я, прочитав ей лекцию о том, что сдерживать себя вредно, заставил ее пукнуть при мне еще раз, и сказал ей: Меня ты не должна стеснятся. Пукай дома, сколько и когда хочешь. Я настаиваю.
Теперь мама при мне часто пукала, и мило краснела.
После этого, я еще заставил ее держать дверь в ванной открытой.
Было довольно интересно наблюдать как она присев над ведром, с хлопком вытаскивала из себя затычку, какала, и с грязной попой и затычкой в одной руке бежала в ванную. Дверь она по моим указаниям оставляла открытой, и я видел очень хорошо все, что она там делает. Она мыла попу с мылом, очень сексуально при этом прогибаясь, потом смазывала анус смазкой, и вставляла затычку.
Единственное что меня беспокоило, это то, что я никогда не видел, как она мастурбирует.
Я решил это изменить. Негоже такой красивой и развратной женщине, жить без самоудовлетворения. Тем более что она очень часто была возбуждена. Я порой видел, как она течет,
Теперь она меня почти не стеснялась и ходила полуголой, а иногда вообще в одной рубашке. Я часто видел, как у нее увеличивается клитор или течет из влагалища по ногам. Стулья же, на которых она сидела, порой были мокрыми.
Я решил, что пора что-то делать. Хорошенько продумав конструкцию и заказав из интернета все необходимое, я соорудил НЕЧТО. На следующий день, встав рано, когда мама еще спала, я установил свои механизмы на большую часть стульев в доме.
Мое изобретение представляло собой дилдо прикрепленный с помощью ремней к стулу. Получался стул с вертикально торчащим из него дилдо.
После установки, я соорудил завтрак, и сев на противоположной стороне от места мамы, стал ждать.
Когда она вошла, она застыла в дверях, увидев стул.
Она
‘Что это? ‘ Спросила она.
‘Тренажер Сексуальности. ‘ Ответил я. ‘Ты должна на него сесть’
Мама посмотрела на меня широко раскрытыми глазами и сказала: Это уже слишком. Ты что думаешь…
Я ее перебил: Мама! Мы же решили, что я буду тебя тренировать. Просто сядь, и давай завтракать.
Мама молча прошла, и села на краешек стула.
‘Мама! Сядь правильно! ‘ Возмутился я.
Мама со вздохом привстала, раздвинула обеими руками малые губы, и со вздохом села на самотык.
Так мы и завтракали. Мама намазывала себе хлеб, иногда привставала с дилдо, и тут же со вздохом и, краснея, садилась обратно. Иногда она, уже привычно, попукивала.
Когда мы уже заканчивали завтрак, я спросил ее: Мама, а ты еще не вставила пробку?
Мама покачала головой.
Я прошел в ее комнату, взял затычку, и смазал два пальца.
Потом прошел обратно на кухню, и попросил маму: Привстань, пожалуйста.
Она привстала, и я увидел, что стул уже весь мокрый. Я смазал ее приоткрытое анальное отверстие, просовывая оба пальца на полную длинну в ее горячую плоть. Мама часто задышала. Я вставил затычку, прошел на свое место, облизал оба пальца, и как ни в чем не бывало, продолжил завтрак. После завтрака, я сразу же предложил поиграть с мамой в ладушки. Она, было, отказывалась, но я ее уговорил.
Мы подпрыгивали на стульях и говорили ‘ладушки ладушки’, хлопая друг друга по ладоням, пока мама не кончила.
Источник
Алиса допила чай с молоком, вытерла салфеткой мордашку и вышла из-за стола.
Вместо того, чтобы присоединиться к шумной компании ребятишек в игровой зоне, она потащила свой стульчик ближе к входной двери. Поставила так, чтобы не мешать тем, кто будет встречать родителей, и уселась.
Пальчики теребили край нарядного платьица — вчера был праздник. Алиса читала стихотворение про осень, все громко хлопали.
Но мамы почему-то не было.
Она обещала прийти на праздник. Но не пришла.
Воспитательница соорудила Алисе огромный бант на голове, помогла нарядиться в белые колготки и платье.
— А мама придёт? — то и дело спрашивала её Алиса.
— Ну, конечно же, придёт, — успокаивала воспитательница. — Просто её задержали на работе, наверно…
Начался праздник. Но мамы не было.
Праздник был весёлым, все пели и танцевали. А потом получили конфеты и долго фотографировались.
Мама не пришла…
За детьми приходили родители. То и дело в дверях группы появлялась чья-то мама или бабушка. А иногда папа.
Алиса ждала, когда придёт её мама. И заберёт её домой.
И они пойдут по улице, купят в красивом магазинчике горячие пончики и сок, Алиса съест один пончик сразу и выпьет сок. А остальные пончики мама принесёт домой.
А дома их встретит хулиганка Ватрушка — рыжая такса. Потом придёт Саша, мамин муж. Он хороший. И любит маму и Алису.
А потом все будут ужинать. И Алиса расскажет маме про праздник. И обязательно скажет, как ей было обидно, что мама не пришла.
…Группа опустела. Алиса осталась одна из детей.
— Алисонька, — позвала её воспитательница. — Пойдём, рыбка, со мной. Сегодня мама не придёт. Она позвонила и сказала, что не сможет. Завтра тебя заберёт дядя Саша, а сегодня поедем ко мне в гости.
Алиса не хотела в гости. Она хотела домой, к маме!
В группу вошла ещё одна тётя, она здесь была главной — это понимали все детсадовцы.
— Сегодня девочку у себя оставьте, а завтра опека придёт, будем решать, что делать…
И воспитательница, пытаясь успокоить ревущую в голос Алису, одела на неё тёплую одежду и повела за собой. В осеннюю темноту и неизвестность…
Утром они пришли в садик.
На Алисе было нарядное платье и белые колготки. Забыли переодеть вчера.
Почему-то девочка боялась спрашивать про маму.
Вчера перед тем, как лечь спать в чужой комнате у воспитательницы, она сильно плакала и просила позвать маму.
И тётя пообещала, что мама обязательно придёт, если Алиса будет хорошо себя вести.
Изнурённая малышка уснула тревожным сном.
Мама так и не пришла…
И Алиса подумала, что, может быть, если она перестанет спрашивать про маму у воспитательницы, то она непременно вернётся.
И тогда она просто стала ждать. На стульчике. Рядом с дверью.
— Алиса! — в дверях стоял Саша. — Пойдём домой!
Девочка с визгом бросилась на шею к Саше. Ну вот же! Саша её заберёт и отведёт к маме!
Она словно ожила. И начала смеяться. Она рассказывала Саше про свои страхи и тревоги, про то, как плакала и спала в чужой комнате, без игрушек…
А он одевал её и слушал рассеянно.
Они вышли на улицу.
Рядом со входом в детский сад сидела привязанная Ватрушка.
Она активно завиляла хвостом, увидев Алису.
— Пошли, девчонки! — бодро сказал Саша.
Картинка из открытых источников
И они пошли домой. Правда, по дороге не купили пончики. Но это из-за Ватрушки — она тянула поводок и спешила к дому.
Когда они вошли в квартиру, Ватрушка вдруг завыла.
— Мама! — закричала Алиса. — Мы пришли! Мама!
— Не кричи… — тихо попросил Саша. — Мамы нет. Она… Она уехала в срочную командировку.
— А она мне привезёт подарок? — спросила Алиса.
Мама всегда привозила ей подарки из командировки.
— Конечно, малышка…
Алиса привычно разделась, помыла ручки, надела домашнюю пижамку и пошла смотреть мультики.
**********************
Ему позвонил знакомый, который работал в ГИБДД.
— Санёк, пока ничего точно не известно, но, похоже твою Светлану сбила машина. У потерпевшей паспорт на её имя.
— Что значит, не известно?! — Александр недоумевал. — Толком можешь сказать? Мы со Светой разговаривали пятнадцать минут назад!
— Я на ДТП, недалеко был, прибыл сразу… Здесь наезд на пешехода, женщину. Документы на Свету твою. Ты бы подъехал, а? Для опознания?
Его словно окатило ледяной водой от макушки до пяток! Ноги онемели и отказывались держать его.
— Опознания? Почему?.. Для чего? Она жива?!
…Светлана переходила дорогу по нерегулируемому пешеходному переходу. Машины остановились, чтобы пропустить.
Но справа автомобиль объехал остановившиеся машины и понёсся дальше. Водитель увидел женщину слишком поздно.
Она погибла мгновенно.
Вчера он весь день улаживал формальности — опознавал, подписывал какие-то постановления, связывался с ритуальной фирмой…
Светлана была сиротой. Кроме дочери, у неё никого не было. Кто отец Алисы, Александр не знал.
— Не успели мы с тобой свадебку сыграть… — сквозь слёзы произнёс Александр, глядя на фотографию, где они со Светланой и Алисой счастливо улыбались на фоне моря. — А дочку твою я никому не отдам. Сам выращу! Клянусь!
Впереди была борьба за Алису.
За право установления опеки либо сразу удочерения.
Он пока не знал, как правильно.
Но был уверен твёрдо — малышка не будет жить в интернате!
И ещё…
Надо будет как-то ей объяснить, почему мама так и не пришла…
Источник