Девочка умерла от отека легких

Двухлетняя девочка cкoнчaлacь в одной из московских больниц от осложнения коронавируса — воспалительного синдрома, который медики сравнивают с уже известным синдромом Кавасаки. Мать ребенка рассказала подробности состояния дочки, чтобы предупредить других родителей.

Сначала у ребенка поднялась температура до 39-40 градусов. Затем всё прошло. Незадолго до этого мать с дочерью сдавали мазок на коронавирус, но всё было чисто.

Вечером 18 мая девочка поступила в больницу. К тому моменту у нее неделю была температура 37,5-39,5. В последние сутки началась диарея, опухли и покраснели глаза, губы стали яркими, на ладошках и ступнях появилась сыпь.

На осмотре врач сказал, что это аллергия, но не исключил синдром Кавасаки. Девочке стали капать антибиотики. Матери говорили, что у малышки энтеровирусная сыпь. УЗИ сердца у ребенка было хорошим.

Затем сыпь расползлась по всему телу. У девочки появилась одышка, но заведующая инфекционным отделением лишь посоветовала положить повыше подушку. Также лопались сосуды в носу, на что педиатр сказал воспользоваться промывающим средством.

Позвали наконец ревматологов. Не устану благодарить этих людей. Врач, посмотрев на малышку, сразу заподозрила Кавасаки, и в итоге к ночи нам назначили иммуноглобулин. Низкий поклон медсестре, которая не спала всю ночь и каждый час меняла заряд лекарства. Доктор сказала отслеживать любые изменения на теле. Ночью стало легче. Но, увы, смена медсестры подошла к концу, в 7 утра она уехала. Дальше началось не понятно что, — вспоминает мать ребенка.

Капельницу с иммуноглобулином обещали снова поставить в 9 утра.

Ни в 9 утра, ни в 10, ни в 11, ни в 12 ей не делали ничего! Ровным счетом ничего! Более того, ей становилось всё хуже, и я бегала по коридору, искала хоть одного медработника. Мне сказали, что я тут не одна и прежде чем нам ставить капельницу, надо всем остальным детям взять кpoвь, в итоге мы были последними, — рассказывает мать девочки.

Девочка начала задыхаться, поэтому ее положили в реанимацию.

Мой ребенок задыхался… Наконец нас решили перевести в ревматологию. Сделали УЗИ, там были функциональные небольшие изменения… Было решено положить на ночь в реанимацию. Оттуда она уже не вернулась, — делится мать девочки подробностями трагедии.

Капельницы больше не помогали — отеки достигли невероятных размеров. Ребенка забрали на подготовку к гемодиализу. Затем было интубирование, седация, сутки в этом состоянии и смepть. В кpoви у девочки обнаружили антитела к коронавирусу IgM, то есть подтвердилась острая фаза заболевания. Вероятно, именно коронавирус и вызвал воспалительный синдром. Попрощаться с ребенком женщина уже не смогла.

Я надеюсь, что врачи сделали всё возможное. Но! Дайте четкие инструкции приемному покою, почему я, не имея медицинского образования, говорила про синдром, а врач назвал это аллергией? — возмущается мать девочки.

Других матерей она призывает немедленно обращаться к врачу при схожих симптомах у ребенка: температура 4-5 дней подряд, сыпь, красные отекшие глаза, понoc, воспаленные лимфоузлы, яркие губы и язык, повышение тромбоцитов в кpoви.

Департамент здравоохранения Москвы сообщил, что по факту смерти ребенка проводится проверка. Ниже приведен официальный комментарий:

В Морозовскую детскую больницу девочка поступила на 9 день с начала заболевания. Ребенок госпитализирован в инфекционное боксированное отделение, где начато лечение, проводилось дообследование. После получения ПЦР отрицательного результата на COVID-19 она была переведена в отделение ревматологии с учетом развития признаков системного воспалительного заболевания. К сожалению, по ходу обследования и лечения, состояние девочки прогрессивно ухудшалось, в связи с чем она была переведена в отделение реанимации, где предпринимались все необходимые меры терапии и реанимации. К сожалению, предотвратить летальный исход не удалось.

Департамент здравоохранения Москвы в настоящее время проводит комплексную проверку по данному случаю, оценивается качество оказания медицинской помощи на всех ее этапах, в т.ч. догоспитальном. Для этого создана комиссия, в которую вошли главные внештатные специалисты по педиатрии, ревматологии, инфекционным болезням, анестезиологии и реаниматологии.

По результатам патологоанатомического исследования и работы комиссии, а также проведения специализированных тестов, патоморфологических и вирусологических исследований будет установлен окончательный диагноз и причина смерти ребенка.

— Вы в моём доме! Что вы себе позволяете?..

Ленка плечом отпихнула назойливую владелицу квартиры, устремляясь к стоящему в небольшом холле дивану.

Стоящий около дивана мужчина средних лет настойчиво пытался уложить на него пожилую женщину, приговаривая: «Мама. Тебе надо полежать. Сейчас врач придёт».

Однако женщина ложиться не хотела и всё время порывалась сесть, вяло сопротивляясь просьбам и действиям сына. Из её рта шла розовая пена, а дыхание было настолько шумным, что было слышно даже в коридоре и напоминало закипающий чайник. Ленка тем же плечом отодвинула от женщины средних лет мужчину и рывком придала больной сидячее положение.

— Я за кислородом, — отмахивающийся от предлагаемых бахил фельдшер чуть не бросил на пол ящик и кардиограф и тут же умчался из квартиры, оставив в недоумении её владелицу, протягивающую теперь уже неизвестно кому синий шарик скомканных бахил.

Отёк лёгких нарастал как снежный ком. Одутловатое лицо больной то бледнело, то чуть не синело, то вроде бы принимало свой истинный цвет. Кислород, щедро приправленный спиртом, массивно вливался в забитые пеной лёгкие больной. Две поставленные капельницы щедро дозировали своё содержимое в старческие вены. Но стабилизировать состояние всё никак не удавалось. В полузабытьи больная всё ближе подходила к краю, откуда уже не вытащить ни дефибриллятором, ни капотеном.

Ленка, посмотрев, как фельдшер меняет уже второй баллон кислорода, что-то для себя решила и впервые обратилась к так и стоявшим в коридоре родственникам.

— Больная нестабильная. Шансов пятьдесят на пятьдесят, что довезём до больницы, и совсем без вариантов, если продолжим корячиться тут. Выбирайте.

— Ну… — первым замялся с ответом мужчина — я сестре сейчас позвоню.

Женщина молчала, наблюдая, как её муж тычет пальцами в кнопки телефона.

— Вы кем больной приходитесь? Сноха? Значит так, сноха. Ищите мужиков по этажу. Да… — видя зарождающийся протест, Ленка повысила твёрдость в голосе — … мне плевать, как вы это сделаете. Двоих хватит. Третьим мой фельдшер понесёт, четвёртым ваш муж. А ты пока — она обернулась к напарнику — давай за сидячей (каталкой).

— У мужа спина болит — так и не оправившаяся от недоумения, скорости происходящих событий и наглости пришельцев женщина всё же послушно, как под гипнозом, вышла в коридор.

— Тогда троих ищите!

— Вас… — мужчина передал трубку Ленке.

— Да! Вы ей кем приходитесь? Хорошо, дочь. Вам ситуацию обрисовали? Согласие даёте? Ну, слава богу. Хоть кто-то адекватный…. Ничего не обещаю. Нет, нет. Сопровождающих не возьмём, — Ленка покосилась на стоявшего рядом мужчину, — если что случится, только мешаться будут. Сюда-то зачем? Сразу в больницу поезжайте…

***

Больная умерла, не доехав до стационара метров сто. После получаса бесполезной реанимации у Ленки разболелась голова. Она болела всё время, пока ждали полицию, пока писали карту вызова и оформляли протокол о смерти. Пара таблеток обезболивающего погоды не улучшили. Да и какая таблетка может снять головную боль, когда работаешь подряд вторые сутки?

Потом подъехала дочь. Долго смотрела через окно «газели» на лежащую на носилках бездыханную мать, тихо плача и рассказывая то ли Ленке, то ли самой себе, что у мамы уже дней пять как появились отёки. Что мама так и отказывалась от вызова врача. Что врача из поликлиники ей всё-таки днём вызвали и врач назначил маме мочегонное.

— А скажите, доктор… — Ленкина головная боль на секунду отступила, пропуская в мозг тихо заданный вопрос. — А скажите. Если б днём скорую вызвали, можно было спасти?

— Не знаю. Конечно, шансов побольше было бы, но это чисто теоретически. Не знаю.

Распрощавшись с дочкой, Ленка закурила. Голова уже болела чуть меньше. Фельдшер наводил порядок в салоне, ворча на нерадивых санитаров спецбригады, забиравших из их машины умершую больную и поваливших при этом с полок всё, что только можно было повалить. Ленка курила, а в ушах настойчиво стояли истерические вопли владелицы квартиры: «Бахилы! Немедленно наденьте бахилы! Что вы себе позволяете!»

Опубликовано: 20 января 2020, 10:18 | Служба новостей ТюменьPRO

В редакцию “ТюменьPRO” обратились дочери Елены Секисовой с жалобой на тюменскую больницу «Водников». Они рассказали, что рано утром 23 ноября их мама почувствовала себя плохо, поэтому была вызвана бригада “скорой помощи”, которая впоследствии доставила Елену Капитоновну в лечебное учреждение на Беляева, 1. Но, к сожалению, женщину там не вылечили.

— Не было необходимости в носилках, потому что мама шла своим ходом до машины скорой помощи. Но она дышала тяжело, губы были синими, поэтому в машине медики дали ей кислородную маску, а в больнице её усадили в инвалидное кресло. Дежурный врач опросил маму, взял документы, медбрат взял кровь на анализ, после этого нас отправили на рентген. После того, как мы сделали рентгеновский снимок, нам сообщили, что маму госпитализируют. И так-как свободных мест в терапевтическом отделении не было, её положили в неврологию, в платную палату. Рентген показал, что у мамы нет пневмонии – проблемы из-за сердечной недостаточности, — рассказала Анна Васильева, младшая дочь Елены Капитоновны.

Евгения Акст, старшая дочь погибшей пациентки, продолжила рассказ сестры:

— 23 ноября, после обеда, я навестила маму. Чувствовала она себя плохо, у неё была одышка. Но она могла самостоятельно ходить: мы сидели в коридоре на диванчике, беседовали. Мама была в тяжёлом состоянии – постоянно жаловалась на недостаток кислорода. Я тогда сказала ей: “Мама, тебе должны дать кислородную маску”, на что она ответила, что разговаривала с врачом и получила ответ, что кислород в больнице имеется, но дать его по какой-то причине не могут. В воскресенье (24 ноября) мы стали звонить ей с самого утра. Мама жаловалась на ухудшение состояния и говорила, что никакого лечения до сих пор не производится, кислорода ей никто так и не дал. Во время нашего телефонного разговора мама стала просить медперсонал перевести её в реанимацию.

Евгения испугалась и позвонила сестре, после чего они приехали в больницу. Когда женщины вошли в палату, Елена уже не вставала, лицо, губы и рот внутри были синими.

— Она никак не могла найти себе точку опоры и билась по всей постели. На что врач, Тороп Елена Александровна, мне ответила, что мы, родственники, устраиваем истерику, что из-за перемены погоды у неё сейчас задыхается пол-отделения. “Состояние вашей мамы – средней степени тяжести”, — сказала она. Тогда я немного успокоилась. А кислорода за эти двое суток ей так ни разу и не дали, потому что, “наверное, молодой человек, который лежит в другой платной палате, не согласится поделиться”! — рассказывает Евгения.

24 ноября в 19 часов 40 минут Елена Капитоновна скончалась. На 9 часов следующего утра была назначена встреча Евгении Акст с Надеждой Соколовой, заведующей терапевтическим отделением больницы водников. Как отметила Евгения Акст, Надежда Соколова переговорила с ней только спустя 40 минут, и то – лишь после звонка в департамент здравоохранения. Никакой информации о случившемся Акст не получила, так же как не услышала и соболезнований.

— Единственное, что мне сказала Соколова – это то, что рано утром 24 ноября у мамы развился отёк лёгких, и в ходе проведения терапевтических мероприятий она скончалась. Если они знали, что случился отёк лёгких, то почему нам вовремя не сообщили? Тогда мы могли бы попрощаться с мамой по-человечески! — возмущена Евгения.

Автор материала посетил больницу водников и встретился с Ларисой Боярской, главным врачом. Лариса Александровна категорически отказалась что-либо говорить на диктофон и заявила, что комментарий редакция получит только после письменного запроса. Запрос был сделан, и на него последовал ответ.

«Предоставить запрошенную информация не представляется возможным, поскольку данные сведения относятся к специально охраняемой законом тайне, а именно к врачебной тайне».

Напомним, что в августе 2019 года больница «Водников» прогремела на всю Тюмень скандальной историей. В СМИ появилась информация о том, что утром 25 августа 2019 года жительнице города Тюмени стало плохо, у нее началась сильная аллергическая реакция, медики скорой помощи сделали ей укол и отвезли в больницу. Там девушку не приняли, сославшись на окончание смены. После чего, пациентка была доставлена в Областную больницу на ул. Котовского. После инцидента Следственный комитет начал проверку, а в региональном департаменте здравоохранения заявили, что случай беспрецедентный.

— В целях недопущения подобных ситуаций в будущем случай будет детально рассмотрен, а к медицинским работникам будут применены строгие меры взыскания, — сообщили в департаменте здравоохранения региона. В случае с Еленой Секисовой вопросов масса, но отдельный вопрос к истории с кислородом, которым «не хотят делиться»!

Родственники погибшей женщины не собираются на этом останавливаться, они подали заявление  в Следственный комитет. В настоящее время проводится доследственная проверка всех обстоятельств случившейся трагедии. Редакция “ТюменьPRO” продолжает следить за развитием событий.

Степан Шолпан

О судьбе двухлетней девочки из Судака рассказала Эльза Османова, ее мать. Женщина обратилась ко всему полуострову с криком души, ведь ее маленькая дочка умерла 6 ноября из-за пневмонии. Врачи местной больницы не смогли вовремя поставить правильный диагноз.

5 ноября двухлетняя Амина почувствовала себя плохо. По словам матери, у девочки резко поднялась температура, и она часто просилась в туалет. Это насторожило Эльзу, поэтому на следующий день родители отвезли малютку в больницу на анализы. Врачи больницы в селе Дачное приняли их без очереди, но никаких отклонений не нашли.

— Я описала симптомы, врач «послушала» ребенка (провела аускультацию легких), посмотрела горло. Горло было, по словам врача, «красноватое», дочь делала вдох очень тяжело, но кашля не было. Сатурацию не измеряли. Мне выдали направление на общий анализ крови и мочи, сделали назначение. Следующий прием назначили на 9 ноября (через три дня после визита врача – Ред.), – рассказывает мать погибшей девочки.

Маленькая Амина с самого утра была вялой, бледной и почти ничего не ела, поэтому мать дала ей антибиотик, который прописали в больнице. После анализов оказалось, что у девочки повышенный ацетон, поэтому родители принялись отпаивать ее водой. Но через несколько часов у ребенка началась рвота. Семья Османовых вызвала скорую.

— Ребенка осмотрел дежурный врач (врач общей практики), «послушал» легкие и посмотрел горло. Сатурацию не измеряли. Дочь вырвало еще раз. Я спросила, почему рвота со слизью? Врач ответил: «Наверное, желудок пустой, — продолжает Эльза и отмечает, что в госпитализации семье вновь было отказано.

Семья Османовых вернулась домой, но малютке становилось только хуже. Каждые несколько минут девочку рвало и она очень много пила. Было решено опять вернуться в больницу.

— Дочку на этот раз осмотрел хирург: пощупал живот и исключил аппендицит, после чего сказал: «Если мама настаивает на госпитализации, найдите место, положите». Дежурный врач акцентировал внимание, что «отделение закрыто». Вызвали педиатра, которого ждали около 40 минут. Около 20:00 специально вызванный педиатр осмотрел дочь, посмотрел горло, «послушал» легкие, сказал, обращаясь к дежурному врачу: «Если настаивают, положим, будем капать». Услышав это, я предложила: «Если вы не можете поставить диагноз, дайте направление в Симферополь». В ответ я услышала: «Какая разница, где будут капать – в Москве, Симферополе – у нас капельница одна и та же».

Уже тогда врачи вынесли свой вердикт – «ОРВИ, ацитономическое состояние», но сатурацию так и не измерили.

В процедурной Эльза заметила, что у ее дочки стали очень холодными ножки и ручки, а спустя секунду резко изменился цвет глаз. Из голубого он превратился в темно-карий, а изо рта пошла пена. Женщина закричала от ужаса. На ее крик прибежал медперсонал, но девочку спасти не успели.

— В медицинском свидетельстве о смерти указано, что моя дочь, Османова Амина Аблякимовна, умерла в 21:39 6 ноября 2020 года. Вскрытие показало, что она умерла от эндотоксического шока в результате неуточненной пневмонии. Приблизительный период времени между началом патологического процесса и смертью: эндотоксического шока – 30 минут, неуточненная пневмония – 5 дней. Судмедэксперт города Судак сказал мне, что левого легкого уже не было вообще, осталась только пленка, — уточняет мать.

По факту смерти Амины следственный комитет уже возбудил уголовное дело. Все обстоятельства смерти устанавливаются.

— С целью установления всех обстоятельств смерти ребенка в Судакской городской больнице главным следственным управлением СК РФ по Республике Крым и Севастополю возбуждено уголовное дело. Ход расследования находится на контроле руководства ведомства, — отметили в пресс-службе следкома.

Свои соболезнования выразил министр здравоохранения Крыма Александр Остапенко.

— Хочу сказать, что вне зависимости от общественного резонанса, мы сделаем все от нас зависящее, чтобы разобраться в произошедшем и установить, должным ли образом медработниками оказана помощь, — Я приношу свои соболезнования матери и ее близким, – написал Остапенко в своем Facebook.

Стали свидетелем происшествия или хотите сообщить об интересном событии? Пишите на WhatsApp, Viber, Telegram +7 978 907 52 50

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

СК возбудил уголовное дело по факту смерти ребенка в судакской больнице

В Крыму следком возбудил дело по факту смерти ребенка в больнице Судака (подробнее)

Следком не нашел причин для возбуждения уголовного дела по факту истощения ребенка в «Елочке»

Приемная мама Сережи рассказала о его состоянии детскому омбудсмену РФ (подробнее)